Изменения

''(Публикация В.Ж. Цветкова)''.

О корпусе генерала Мамантова много писалось и много говорилось, и вернее, не столько о самом корпусе, сколько о походе его вглубь Советской России, о целесообразности этого похода, о стратегических промахах или успехах командования и т.д., то есть о вещах, которые были для нас, участников похода, как это ни странно, малоинтересными. Странность эта кажущаяся, ибо все это было заслонено, загорожено от нас личностью самого вождя – генерала Мамантова, который своей обаятельностью окончательно подчинил себе все живое в корпусе, заставил офицеров и казаков слепо во всем верить себе и не задумываться особенно над целесообразностью приказаний и распоряжений командования. Корпус без генерала Мамантова был просто массой в несколько тысяч человек, в бою часто только мешающими друг другу; с генералом Мамантовым это был грозный кулак, громом падающий всей своей тяжестью на противника: генерал Мамантов обладал талантом одним только своим видом спаять и воодушевить людей. Поэтому все воспоминания о делах корпуса сводятся к одному: ведет корпус Мамантов – натиск, победа; ведет кто-нибудь другой – нелепое торчание в резерве под артиллерийским огнем, недоумение на лицах казаков, действие в пешем строю, столь неприятное и непонятное казакам, «по коням!», «наших рубят!», и дело проиграно. Кстати, о нашем строе: пленные красноармейцы, захваченные при взятии Воронежа, говорили, что спешенных казаков они всегда отличат от настоящей пехоты, и когда Тульская пехотная дивизия, составленная из добровольцев, присоединившихся к корпусу в прорыве, стройными цепями, за которыми шевелились ощетиненные штыками колонны, атаковала красных, они мигом смелись. Без коня казак в цепи очень неспокоен, все мысли его за тем косогором, где приютились коноводы; а это нервничание цепи очень заметно противнику, который объясняет его как симптом близкого отступления, и нужно сказать, что красные часто бывали жестоко разочарованы, когда цепь, получив от коноводов коней, вместо отхода, переходящим в вой «ура» бешено атаковала противника, как бы стараясь вознаградить себя за столь долгое вынужденное и непонятное казаку торчание на одном месте.